Соборная площадь - Елисейские поля транзит

Tурпоездка - еще не эмиграция.
Хотя с другой стороны...

— Родились и учились вы не в нашем городе, однако здесь вас считают рязанским, несмотря на то, что сейчас живете во Франции. Вы жили и работали здесь долгое время. Как вы оказались в Рязани?
— Тривиально, в общем. По распределению после окончания питерской академии имени Мухиной. Это был 1988 год. Нас пригласили сюда Союз художников, главный архитектор города и городской глава. Все были заинтересованы в хороших специалистах. Молодые монументалисты были нужны к грядущему 900-летию Рязани. Приехало нас четверо: я и Володя Костарнов, теперь известный в Рязани дизайнер, Лена Попова, художница (батик, гобелен), Марина Костарно-ва, преподаватель дизайна в институте культуры. В то время работы было много. Тогда мы сделали монументальные заказы для Рязани, Питера, Владимира, Сахалина, Мурома, Скопина и т.д. Так мы и прижились.
— Теперь о вашей эмиграции во Францию. Как это получилось? Это был порыв или хорошо продуманный шаг?
— Во-первых, я не эмигрировал, я остаюсь гражданином России, надеюсь, им и останусь. Но, поскольку моя новая семья сейчас живет во Франции, я имею возможность жить и работать там. С Европой меня связывает давнишняя любовь. Еще в 1993 году я отправился на автобусе со школьниками из Рязани, в маленький город Брессюир по обмену, посмотреть Францию, захватил с собой пяточек холстов. Я ехал, не задумываясь ни о чем, не строя планов. И там один человек заметил меня и захотел сделать большую персональную выставку. На следующий год она состоялась. Там была ярмарка искусств. Приехало много людей. И с этого момента начался отсчет: меня стали приглашать на другие выставки, в галереи. И не только во Франции, но и Голландии, Испании, Германии. Скорее, это была преднамеренная случайность, изменившая мою жизнь. Я оказался востребованным.

О творчестве, своем и чужом

— Когда мы обсуждали ваше творчество, у нас были некоторые споры относительно того, в каком стиле вы работаете — неореализм, поп-арт... но в одном, мы сошлись, в том, что это коммерческое искусство. Вы согласны?
— Во-первых, нужно сказать, что искусство в принципе своем для людей, и если оно кому-то нравится, его покупают. Я считаю, что если художник верит в свое творчество, делает его от души, вкладывает свои переживания, радость жизни, любовь, если хотите — тогда это может кому-то нравиться, тогда его покупают, значит, он коммерческий, хотя я не люблю это слово. И наоборот, Мало кто захочет повесить дома картину, если она несет какой-то негативный, мрачный и тяжелый заряд. И тогда художник уже попадает в категорию некоммерческих. Но в этом никто не виноват. Совершенно не важно, в каком стиле работает художник, будь то абстракционизм, сюрреализм, реализм — все, что угодно. Талант, если он есть, будет оценен рано или поздно. И тому есть масса примеров. Если не повезло художнику родиться там, где он нужен — это не вина художника.
Что касается меня, то это, скорее всего, постмодернизм. В этом ключе работают очень многие. Прежде всего, питерские художники, закончившие «Муху», начиная еще с 60-х годов: Шемякин, Генадиев, Макаренко и много-много других. Они чуть-чуть похожи по стилю, но, тем не менее, каждый имеет свое лицо, свою творческую жизнь. Я работаю в том же направлении.
— Что касается вашего замечания по поводу того, что искусство должно продаваться, то здесь нужно сказать и об обратной стороне медали. А именно то, что любое творчество по своей сути достаточно эгоистично, потому что художник делает что-либо в первую очередь для себя, и ему на самом деле плевать, что подумают об этом другие. Или это не так?
— Я не совсем согласен с этим, потому что если композитор пишет музыку и сам же ее слушает, и его не волнуют люди, которые придут на его концерты, это не настоящий композитор. Так же и с художниками, и любыми другими творческими личностями. Искусство делается для тех, кто сможет оценить его и сказать, хорошо это или плохо. А если ты выходишь на какой-то уровень и выставляешься в солидных галереях, и продаешься гораздо дороже, то это не продажность, а известность.
— А как насчет того, что талант должен быть голодным?
— Я не согласен. Пьяным, может быть, но не голодным. Вообще, по-моему, самое главное и для талантливого человека, и для обычного — быть уверенным и не зависеть от денег — это дает свободу. Голодных талантливых художников в Рязани предостаточно. И опять же в этом виновны, как я считаю, власть предержащие.
Недавно проходил конкурс «Мисс Рязань». Меня туда пригласил художник Андрей Степанычев, который делал костюмы для заставок. Надо сказать, обалденные костюмы. Он — достаточно известный модельер. Ездит по стране, в Москве работает. На мой взгляд, весь спектакль держался на том, что девочки надели эти костюмы. Хореография была не очень выразительной, но костюмы были шикарные. Потом все вышли на сцену: организаторы, спонсоры, жюри. А его фамилию даже не назвали. Сказали просто — костюмы от «Шарм плюс», и все. Но это же его творческая работа, он вложил в них душу, и они были на высоком уровне, могу сказать, как художник художнику, и обидно за то, как это все обставлено здесь. Я считаю это неуважением к художнику здесь, в Рязани. И это одна из многих причин, почему я здесь не остался. Там ценят художника по достоинству. Если ты - талант, ты там не пропадешь. А в России им приходится тяжело.
— Очень интересно узнать, каковы, по-вашему, критерии оценки творчества? У меня, к примеру, такое мнение. Техника важна, но хорошая профессиональная техника может быть и у хорошего ремесленника. Второй момент — новшества, творческие находки, даже изобретения творческой личности. Можно выделить еще некоторые моменты. Но все-таки самое главное, на мой взгляд, то, что отличает работу талантливого человека от всех остальных, — это необычный взгляд на обычные вещи. А вы что думаете по этому поводу? — Да, я в принципе с этим согласен. Что касается меня, то я пишу то, что меня окружает — портреты, бутылки, женщин. И пишу так, как вижу, как чувствую. Думаю, что красивых рязанских девушек невозможно написать некрасиво, они меня вдохновляют... Хотя школа, то ремесло, которому меня научили в «Мухе», накладывает свой отпечаток на то, что я сейчас делаю. Прошло уже 14 лет после института. Этого достаточно, чтобы сформироваться, найти свой стиль, свой особый взгляд на обычные вещи. После института, например, я писал только абстрактные вещи, они были разными, был поиск, желание найти что-то свое. Сейчас я определился, и эта техника для меня уже не играет роли, я пользуюсь ей автоматически и по-своему, меняется тема. Кто знает, может, придет время, и я совсем по-другому буду писать. Многие же художники меняются с возрастом, со временем.

Об имидже

— О вас говорят, как о человеке, который очень заботится о своем имидже, о своей подаче...
- Имидж скорее нужен поп-звезде, и о нем заботятся продюсеры. О художнике, по-моему, судят по его картинам. А вот картины подать — более, чем важно, но этим занимаются галеристы, это их профессия, и они этим зарабатывают. А что касается личной жизни, каждый ее прожигает так, как ему хочется.
— Теперь вопрос, касающийся вашей последней жены, которая является племянницей Марины Влади. Помогает ли вам новая фамилия в раскрутке ваших работ?
— Фамилию я не менял и менять не собираюсь. И каким образом я могу пользоваться чужой фамилией? Ведь это никак не влияет на то, что я делаю. Что касается самой Марины Влади: то, что мы общаемся по-родственному, совершенно ничего не значит. У нее свой интересный творческий путь, и она продолжает творить (сейчас пишет книги) и этим заслуживает мое искреннее уважение. У меня своя собственная стезя, и наши творческие пути не пересекаются. Это случайное стечение обстоятельств. И вообще мне наплевать, откровенно говоря, у кого какая фамилия. Если встречаю интересного умного человека, то мне с ним приятно пообщаться, если мне с кем-то скучно — я ухожу.
— А насколько Владимир Высоцкий известная и популярная личность во Франции по сравнению с нашей страной?
— Скорее всего, он - известная и популярная личность в эмигрантской среде. Потому что самим французам достаточно сложно понять его тексты, все те нюансы, которые ценим мы.
— Что намечается в ваших ближайших планах?
— Намечается большая работа в моей новой мастерской в Париже. Тот материал, который я набрал здесь в России, все эти впечатления и замыслы надо обработать и воплотить до октября. В октябре у меня большая персональная выставка в большой престижной галерее «ArtClub Gallery», и приятно то, что галерея находится прямо напротив Лувра. Вообще выставок предстоит очень много — успеть бы написать достаточно холстов. Сейчас идет выставка в Сэн-Поль-де-Ванс, это рядом с Каннами на юге. Будут еще выставки в Лионе и Фужере во Франции, Бремене, Мюнхене и Оснабрюке в Германии, в Бейлене и Гааге в Голландии. В общем, этот и следующий год полностью забиты. И еще есть одна задумка, может, осуществится когда-нибудь. Хочу пригласить на один из вернисажей девушек, танцующих стриптиз в «Карамболе», хореография у них поставлена, по-моему, на уровне, и девушки симпатичные. Выставка, конечно, будет посвящена пластике танца.